твитом Трампа о голосовании по почте: "НЕТ НИКАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ (НУЛЕВОЙ!), что бюллетени по почте будут не более чем существенно мошенническими". 58 На первый взгляд, это был просто еще один пост в череде повторяющихся утверждений, призванных создать и укрепить предлог, что если Трамп проиграл, то во всем виноваты мошенники. И снова за дело взялись специалисты по проверке фактов.
Однако на этот раз команда модераторов Twitter решила применить к сообщению президента опцию "информировать" и пометила твит ссылкой на проверку фактов, объявив утверждение "необоснованным". 59
Решение было зажигательным. Республиканские политические лидеры, СМИ и влиятельные лица взорвались. Трамп разгневался на ярлык в последующей паре твитов: "@Twitter теперь вмешивается в президентские выборы 2020 года. Они утверждают, что мое заявление о почтовых бюллетенях, которые приведут к массовой коррупции и мошенничеству, неверно, основываясь на проверке фактов фальшивыми новостями CNN и амазонской Washington Post... Twitter полностью подавляет свободу слова, и я, как президент, не позволю этому случиться!" 60 Пост не был удален. Он был полностью виден. Но он был контекстуализирован - с помощью контрречи ярлыка. Два дня спустя Трамп подписал указ 61 , призывающий регулировать деятельность компаний социальных сетей, которые пытаются подвергать цензуре или участвовать в "политическом поведении", заявив: "Один из вопиющих примеров - когда они пытаются заглушить мнения, с которыми не согласны, избирательно применяя "проверку фактов"". 62 (Байден отменил указ Трампа в следующем году). 63
Платформы решили расширить свою политику честности выборов в преддверии гонки 2020 года, потому что пропаганда делегитимации выборов - как в США, так и за их пределами - представляет риск для демократии. 64 Делегитимация имеет значение, потому что она отвергает значение и авторитет демократических процессов, институтов и должностных лиц, выхолащивая их и лишая дееспособности со временем. 65 Это отличается от здорового скептицизма или недоверия к конкретному политику или политике или от основанного на фактах беспокойства по поводу результатов выборов. Делегитимация отвергает аргументированное исследование в пользу унижения, подрыва, угроз или необоснованных, конспирологических обвинений в адрес своих целей. Проблема не так проста: проигравший кандидат объявляет себя настоящим победителем и подстрекает к политическому насилию. Делегитимация имеет кумулятивный эффект, подрывая веру как в ценность выборов, так и в законную власть правительства. 66 На платформах по всему миру уже наблюдался очевидный и растущий поток лжи, грязных трюков, вирусных слухов и операций влияния, особенно в период выборов. Бездействие было бы неэтичным.
Несмотря на заявленную политику, с крупнейшими авторитетами и самим президентом обращались как с маленькими перчатками. У них была огромная аудитория, и если их посты подвергались модерации или их аккаунты блокировались, они и их группировки могли громко заявить о своем недовольстве на других платформах, часто становясь при этом вирусными. И вот действующий президент, его доверенные лица, СМИ и ведущие политические деятели начали рассказывать толпам своих сторонников в Интернете, на телевидении, радио и в печати, что выборы будут украдены у них - более чем за шесть месяцев до дня выборов. Лидер свободного мира, имеющий 80,2 миллиона подписчиков в Twitter и 29 миллионов в Facebook, начал свою кампанию по переизбранию в 2020 году с подрыва той самой демократии, которую он хотел представлять.
Именно в таких условиях начала свою работу организация "Партнерство за честность выборов" (EIP).
Июль 2020 года
К лету 2020 года попытки упреждающей делегитимации выборов стали почти шаблонными: Трамп, не имея никаких доказательств, катастрофически заявлял о фальсификации выборов, часто в Twitter. Эти утверждения освещались во всех медиа-экосистемах: Fox News и другие правые СМИ обсуждали обвинения, а основные СМИ их развенчивали или давали контекст. Влиятельные и известные личности делились полученными историями со своей аудиторией. 67 Но происходило и другое: рядовые сторонники Трампа начали предлагать "доказательства" в поддержку этой темы - то, что они наблюдали вокруг себя, теперь интерпретировалось в контексте мошенничества с избирателями. Начался процесс "снизу вверх": слухи, распространяемые членами фракции и основанные лишь на фотографии и предположениях, понеслись снизу вверх, по мере того как их поддерживали влиятельные лица, деятели "СМИ одного лица", гиперпартийные СМИ, а иногда и сам Трамп.
Казалось очевидным, что социальные сети станут главным фронтом в чем-то более похожем на продолжительную информационную войну, чем обычная президентская кампания. На американскую общественность будут сыпаться сообщения как от подлинных сетевых активистов, так и от злонамеренных субъектов. Кто должен определить разницу и как следует реагировать?
Некоторые политические фракции посвятили себя созданию сетей, необходимых для распространения информации в современной коммуникационной экосистеме: влиятельные лица с сотнями тысяч подписчиков и миллионные толпы; создатели медиа-одиночек и гиперпартийные издания, способные превращать твиты в контент для последующих вирусных обменов на всех платформах; глубокое понимание того, как продвигать утверждения не только сверху вниз (от элиты к общественности), но и снизу вверх. Они понимали динамику как машины пропаганды, так и мельницы слухов и имели стратегии для каждой из них.
Государственные и местные избирательные чиновники, специалисты по проверке фактов и те, кому поручено бороться с вводящими в заблуждение вирусными историями о честности выборов, этого не сделали.
Это напомнило мне мой опыт борьбы с законопроектом о вакцинах в Калифорнии в 2015 году: люди, обладающие наиболее точной информацией, все еще находились на периферии. Они могли общаться со СМИ или публиковать фактчекинг, но не было особой стратегии сетевой коммуникации или быстрого реагирования. И было неясно, будет ли аудитория доверять тому, что они скажут.
Осознав эту проблему, несколько студентов-исследователей из Стэнфордской интернет-обсерватории обратились к нашему директору Алексу Стамосу с вопросом о недостаточной поддержке избирательных органов в борьбе с вирусными заявлениями и дезинформацией. Это побудило Алекса предложить совместную работу с другими исследовательскими институтами по наблюдению за общественными дискуссиями в социальных сетях о голосовании и честности выборов, чтобы попытаться отсеять то, что начинает быстро распространяться. Таким образом, контрразведчики могли бы быстро реагировать на разрастающиеся слухи.
Студенты проходили практику в Агентстве по кибербезопасности и защите инфраструктуры (CISA) Министерства внутренней безопасности, где они работали над услугами, которые федеральное агентство предоставляло примерно десяти тысячам местных властей и властей штатов, фактически проводящих выборы в США. В то время как каналы связи по вопросам прямых кибератак на избирательные системы были открыты, они признали, что между исследователями социальных сетей, которые могли видеть, когда истории поднимаются, и должностными лицами штатов и местных органов власти, которым поручено обеспечивать свободные и справедливые выборы, практически не было связи. Государственным и местным чиновникам было трудно определить, на что стоит реагировать. Им было трудно определить, может ли что-то стать вирусным или это просто пост случайного человека с шестью подписчиками, который ошибся в